igorbor

У меня очень плохая память на лица (я уже писал об этом). И на имена. У меня вообще плохая память, но на лица и на имена она особенно плоха. Я, конечно, пытаюсь приспосабливаться как-то - при встрече с человеком, который мне искренне рад, я поднимаю брови, показываю всячески, как я рад его видеть, отвечаю на его вопросы о моей жизни и расспрашиваю о его, а сам с помощью многочисленных выработанных мнемотехник пытаюсь тем временем понять, кто же это такой и откуда я его знаю (и знаю ли вообще. Несколько раз оказывалось, что человек обознался, а я его уже узнал).

А недавно я был в Нью Йорке у бабушки Сони - родной сестры моего деда. Ей уже за 90, она с трудом ходит, но голова у нее по-прежнему ясная и память поразительная. За столом она стала, как часто бывает, вспоминать истории из жизни прадеда, и вот какую историю она рассказала:

"Когда папу расстреливали во второй раз, его раздели до кальсон, и один из них сказал атаману: "Можно, я стрЕльну жидка?" Атаман ему говорит - хорошо, только давай быстро, потому что надо уже ехать. И вот они идут по дороге, и этот человек спрашивает: "Что, Йоси, ты не помнишь меня, конечно?" Нет, говорит папа, не помню. "А я тебя не забыл. Ты нашу семью от голода спас, так что давай, когда будем проходить мимо кукурузы - беги, а я стрЕльну в воздух". Они дошли до поля, и папа побежал, а этот человек стрельнул в воздух, постоял немного и пошел обратно.

Игорек, ты совсем ничего не кушаешь. Кушай, пожалуйста. Что значит не хочешь? возьми пирожок. Я сама делала. Ты же любишь, возьми вот этот, он с картошкой. Положить тебе еще варенья? почему не надо? я положу клубничного.

Бабушка Соня помолчала немного и сказала с каким-то то ли недоумением, то ли осуждением:

- Он мне незадолго перед смертью говорил: а ты знаешь, Сонечка, я так и не помню, кто это был..."

Просто массу всевозможных моралей можно вывести из этой истории, но я не буду. Но я как-то резко стал меньше переживать из-за своей плохой памяти. Даже не знаю, почему.